101-й километр - Александр Розенбаум

От неонового света глазу холодно и больно.

На сто первый километр уезжаю добровольно.

На сто первом километре на ветру не реют флаги,

Там, на этом самом ветре, доживают жизнь бродяги.

Там в реке играет лещ, а в избе — баян,

Голь гуляет по земле перекатная,

Ни банкира, ни качка — делить нечего,

Постирушка с утречка, а драка к вечеру,

Драка к вечеру.

С детства верил я поэту, чьи стихи учили в школе,

Он сказал, что счастья нету, в жизни есть покой и воля.

Здесь с покоем напряжённо да и воля под надзором,

Дарят нам чужие жёны счастье тёмным коридором.

Два бревна, сарай, качель, трактор на горе,

Лампа в шестьдесят свечей, абажур сгорел,

Две лопаты уголька в печку брошены.

Наливай, братан, стакан по-хорошему,

По-хорошему.

И не сказал бы я, что спета моя песенка, но знаю:

На сто первом километре буду сам себе хозяин,

Соберу в лесу под ёлкой то ли Думу, то ли Раду —

Двух девчонок из посёлка и цыгана-конокрада.

Мне — гнедую, а ему — масти вороной.

Всё одно пойду в тюрьму, а с кем — не всё равно.

Так что фофан не продам в Потьме сотканый,

Где мне снились иногда отмель с лодкою,

Отмель с лодкою.

И так как все мои вопросы остаются без ответа,

Две мечты имею: космос и сто первый километр.

В космос явно не забраться, для него не вышел рожей,

Так что двину-ка я, братцы, к светлым далям Подпорожья.

Там в реке играет лещ, а в избе — баян,

Голь гуляет по земле перекатная,

Ни банкира, ни качка — делить нечего,

Постирушка с утречка, а драка к вечеру,

Драка к вечеру.