88. Целую - Sasha Argentina

Понимаешь, мне трудно говорить с тобой —

В целом городе у вас ни снежинки,

В белых фартучках школьницы идут гурьбой,

И цветы продаются на Дзержинке.

Там у вас деревья в листве,

А у нас за версту, наверное, слышно,

Будто кожа новая поскрипывает снег,

А в субботу будет кросс лыжный.

Письма очень долго идут, не сердись —

Почту обвинять?

Да не годится.

Рассказали мне, жил один влюбленный

Радист до войны на острове Диксон.

Рассказали мне, был он не слишком смел,

И любви привык сторониться.

А когда пришла она — никак не умел

С девушкой-радисткой объясниться.

Припев:

Я стоял на краю земли —

Больше точно не могу лететь.

И уходят наши корабли —

Нам уже, наверно, не успеть

Эту песню нам вдвоем допеть.

Но однажды вихрь приказов и смет,

График передачи ломая,

Выбил он: «Целую» — и принял в ответ:

«Что передаешь?

Не понимаю!»

Предпоследним словом себя обозвав,

Парень объяснения свои не бросил —

Поцелуй восьмерками зашифровав,

Он отстукал «88!»

Разговор в дальнейшем был полон огня —

«Милая, пойми человека!

Восемьдесят восемь!

Как слышно меня?!

88!

Проверка!».

Он выстукивал восьмерки упорно и зло,

Днем и ночью, в зиму и в осень.

Он выстукивал, пока в ответ не пришло:

«Понимаю — 88!»

Я не знаю, может все было не так,

Может более обыденно, пресно,

Только верю твердо, что такой жил чудак —

Мне в другое верить неинтересно.

Вот и я молчание не в силах терпеть

И в холодную небесную просинь

Сердцем выстукиваю тебе:

«Милая, 88!»

Слышишь, эту цифру я молнией шлю —

Мчать ей через горы и реки —

«88» очень люблю,

«88» — навеки!

Припев:

Я стоял на краю земли —

Больше точно не могу лететь.

И уходят наши корабли —

Нам уже, наверно, не успеть

Эту песню нам вдвоем допеть.